Природа Франции — пожалуй, лучшее, что есть в этой стране, и мы собирались увидеть как можно больше этого лучшего. Безье был выбран нами не в последнюю очередь потому, что он расположен недалеко от природного парка Камарг, куда мы оба очень хотели и куда и поехали однажды утром.

Камарг, расположенный на берегу моря — это, по сути, большое болото. Очень большое болото. Очень-очень большое. Такое большое, что на его территории расположено несколько городков, а дорога на машине из конца в конец занимает больше часа, хотя структура дорожной сети вносит в это больший вклад, чем протяжённость самих болот.

Известен Камарг прежде всего тем, что якобы является единственным местом гнездования розовых фламинго в Европе. На самом деле это не соответствует действительности, но это нам станет ясно несколько дней спустя, а пока мы едем туда, чтобы увидеть фламинго, а также знаменитых камаргских белых лошадей и другие природные красоты.

Западная часть парка оборудована для посещения туристами, там есть магазины, кафе, рынки и другие блага цивилизации, и именно поэтому мы, проснувшись рано-рано утром, поехали в восточную часть парка, о которой даже в сети нашлось не так много информации — мы знали, что это дикая местность, не имеющая никакой инфраструктуры, дороги там грунтовые, и иногда они затопляются морем, поэтому лучше внимательно смотреть на дорожные знаки. У меня был примерный план полуболот-полуозёр этой части парка, и по обрывочным отчётам из интернета мы имели общее представление о том, где приблизительно водятся фламинго, и, в общем-то, всё; и именно эта информационная недостаточность как нельзя лучше пробуждала дух приключений. Мы искали диких фламинго в естественной среде обитания, а не прикормленных птичек, получающих пропитание из бюджета природного парка.

С весьма среднего качества грунтовки, по которой мы ехали в полнейшем одиночестве, нам открывались удивительные виды на заболоченные поля, растительность которых порой имела ярко-красный цвет. Среди этого буйства красок явным диссонансом выделялась здоровенная лужа на обочине, которая была хорошо укатана колёсами тех, кто был здесь до нас, и мы, конечно же, решили остановиться, чтобы посмотреть, что привлекло всех этих людей.

И мы не ошиблись. Отсюда открывался отличный вид на небольшое болото, в котором, несмотря на раннее утро, несколько фламинго уже начали своё самое важное в их жизни занятие — поиск еды. С утра до вечера они ходят, погружая нелепый перевёрнутой формы клюв в мелкую воду болота, чтобы выудить оттуда немного ракообразных, и эта раковая диета придаёт им розовую окраску. Фламинго — тупиковая ветвь эволюции, один из главных экспонатов природной кунсткамеры, и именно поэтому на них так интересно смотреть.

Мы поехали дальше, туда, где находилось болото, обозначенное в каком-то англоязычном отчёте, как самое большое место обитания фламинго в этой части парка, но уже несколько дней стояла невыносимая жара и болото оказалось напрочь пересохшим. Знаки предупреждали, что на машине дальше ехать не надо, а кто утонет — тот больше в море купаться не будет, и потому мы припарковались и пошли пешком к какой-то резервной точке, где снова издалека увидели фламинго, и на сей раз их было довольно много. Но дикие фламинго почти так же пугливы, как журавли, приблизиться к ним ближе, чем на полкилометра, можно только имея хорошее укрытие, и мы наблюдали за ними издалека, и в этот момент заметили маяк.

Мы любим маяки. Маяки — они как плёночные фотоаппараты и патефоны, они тёплые и ламповые. Фламинго были на время отодвинуты на второй план, и мы поехали к маяку.

Дорога к нему прервалась шлагбаумом с надписями по-французски и дорожным знаком «движение разрешено только для пешеходов и велосипедистов» для непонятливых. Нам было не привыкать, и мы пошли.

Довольно редко мы настолько ошибались в оценке расстояний. Когда у нас появилось ощущение, что мы пересекли пешком примерно пол-Франции, до маяка оставалось приблизительно ещё столько же. Но мы, тем не менее, дошли, гордые собой, осмотрели маяк, поздоровались с проезжавшим мимо велосипедистом, который был первым живым человеком, встреченным нами в Камарге, и пошли обратно к машине, чтобы посетить Камарг ещё раз, но теперь — как все цивилизованные люди, с западного входа.

Мы проехали мимо знакомой лужи, в которой к тому моменту уже не было свободного от машин места, а всё прилегающее к ней пространство было занято фотографами с огромными объективами. Как говорит пословица, кто рано встаёт — тот фотографирует фламинго при полном отсутствии людей, ну или как-то так, я не слишком силён в пословицах.

Дальнейший наш путь пролегал среди живописных пейзажей. В какой-то момент мы заметили небольшую парковку, рядом с которой была расположена смотровая площадка. Это была просто небольшая башня с лестницей, а наверху было несколько человек, которые явно смотрели на что-то интересное, и мы остановились, чтобы тоже увидеть что-то интересное, и увидели камаргских лошадей. На противоположной стороне дороги было большое огороженное поле, и на нём паслись эти самые белые камаргские лошади в количестве трёх штук — не много, но достаточно, чтобы составить представление, и по составленному мной представлению камаргские лошади не отличаются от других белых лошадей ничем, а ото всех прочих лошадей — ничем, кроме окраса.

Наконец, мы приехали в то место, которое искали — в парк птиц. Вот здесь-то мы сполна насмотрелись и на фламинго, и на других пернатых, обитающих в Камарге. Это не зоопарк, здесь нет клеток и оград, но птиц здесь подкармливают, и они никуда не улетают, а для туристов оборудованы укрытия с узкими смотровыми щелями, так что птицы, особенно фламинго, в силу своего ограниченного интеллекта ничего не подозревают.

Лично мне больше всего понравились среднего размера длинноногие птицы, которые ловко таскали еду прямо из-под клюва у неповоротливых фламинго. Я думал, что это какие-то особые камаргские цапли, но потом узнал, что это птица ходулочник, которая является родственником шилоклювки, а не цапли. Возможно, они невзрачны, но мне нравятся приспособленные к жизни виды, исповедующие принцип «хочешь жить — умей вертеться».

Мы провели в этом прекрасном месте несколько часов, но этого нам показалось мало, и мы поехали ещё в какой-то небольшой «орнитологический парк» на окраине Камарга. Всё же иногда лучшее — враг хорошего. Мы проходили по этому «заповеднику» часа полтора, и не увидели ни одной живой души, если не считать других посетителей. Мы уже возвращались из этого места, шли к выходу по дорожке вдоль небольшой реки, как вдруг произошло нечто стоящее потраченного на этот парк времени.

Надо сказать, что в нашей команде не все обладают одинаковой наблюдательностью. Некоторые её члены вполне могут фотографировать озеро Лох-Несс, и обнаружить случайно попавшую в кадр Несси уже дома, через несколько месяцев, во время обработки фотографий. Иногда это даёт интересные результаты, особенно с учётом того, что у других членов нашей команды с наблюдательностью всё в порядке.

Итак, Ксюша шла по тропинке впереди, а я — сзади. Мне казалось, что если она увидит что-то интересное — то мне-то уж точно скажет; тем больше было моё удивление, когда, ступив на место, которое она прошла секунду назад, я обнаружил сидящую в полуметре от моей ноги нутрию, которая мирно обгладывала какую-то ветку.

— Кхм, любимая, ты ничего не пропустила? — Поинтересовался я, стараясь не шевелиться и показывая глазами на нутрию. Ответом мне был сдавленный возглас и щёлканье затвора, которое продолжалось, пока нутрия не закончила с веткой. После этого она неуклюже спустилась в реку и поплыла куда-то по своим делам.

Напоследок мы заехали на камаргский рынок. Мы купили там соли, которая ничем не отличалась от любой другой соли, кроме того, что была камаргской, а также некоторое количество алкогольных напитков. Напитки нам отказывались продавать без дегустации, и они были довольно крепкими, а я был за рулём, поэтому дегустацию я доверил Ксюше, что позволило мне весело провести остаток обратного пути, слушая, как она подпевает французским песням из магнитолы.